Борис Батыршин - Мартовские колокола [Litres]
Спасибо офицерам московского гарнизона и прочим благотворителям – недостатка в инвентаре «Кружок юных разведчиков» не испытывал. В шорных мастерских заказали кожаные манекены-куклы; из арсеналов извлекли несколько десятков старых негодных винтовок, палаши и прочий негодный, но вполне подходящий для учебы хлам. Пошили даже новую форму – «волчата» расхаживали в ней по городу, особо гордясь высокими, до середины икры, тяжелыми ботинками на толстой рубчатой подошве и непривычно короткими, немного ниже пояса, куртками с меховыми воротниками. Форма эта, легкая, удобная, не сковывающая движений, имела пятнистую окраску – «камуфляж», «комок». Словечко ввел в обиход Ваня, а «волчата» охотно повторяли их по всякому поводу или же без оного.
Согласно уставу кружка, утвержденному (с подачи московского Офицерского общества) лично генерал-губернатором Долгоруковым, «волчатам» дозволялось вне гимназии носить взамен предписанной гимназической формы свою. Гимназическое начальство приняло это новшество с кислой миной, но смирилось – все же форма, да и с генерал-губернатором не поспоришь. Надо ли говорить, что сами «волчата» были в восторге? Авторитет кружка в среде московских гимназистов взлетел до небес; списки «кандидатов» превысили три сотни, и к следующему учебному году хочешь – не хочешь, а надо думать о расширении. Популярность эта, правда, привела к целой серии стычек с учащимися реальных училищ, обычными противниками гимназистов. Но разгром, всякий раз учиняемый слаженно действующими «волчатами» численно превосходящему противнику, остудил самые горячие головы – драки прекратились.
Но набор новых «юных разведчиков» – это еще когда… А пока:
– Первая пара – ангард… алле!
Занятия шли в актовом зале пятой казенной гимназии. Раньше тренировались у Корфа; с некоторых пор начальство, в очередной раз скривившись, позволило занимать под «упражнение» гимназический зал, и «волчата» с шутками и прибаутками перетащили туда все свое снаряжение. Под него отвели комнатенку за сценой, где раньше хранились сломанные стулья да старые декорации с ученических спектаклей. И вот теперь, три раза в неделю, строгий, академического облика зал превращался в фехтовальную площадку. Портреты Пушкина, Шекспира, Державина и других маститых бородатых старцев неодобрительно взирали со стен на скачущих, размахивающих винтовками и палашами гимназистов.
– Стоп! Вторая пара, готовиться!
– Серег, кончай занятие! Беда…
Кадет Сергей, выступая в роли преподавателя, держал марку Первого кадетского корпуса, недоуменно оглянулся. В зал ввалились Николка с Иваном. Вслед за ними в дверь влетел Роман с громоздкой пятнистой сумкой через плечо. «Волчата» встретили троицу радостным гомоном.
– Перерыв пять минут! Дежурным – оружие в стойки. – И уже к новоприбывшим: – Что стряслось, ребята?
Николка тяжело дышал, силясь вымолвить хоть слово. Не получалось: пришлось бежать всю дорогу, от самого их дома, и теперь мальчик жадно ловил каждый глоток воздуха. Иван порывался что-то сказать, но вышел лишь невнятный хрип. Положение спас Ромка:
– Только что принесли телеграмму от Олег Иваныча, из Петербурга. Беда. Эти уроды… Короче, следует ожидать нападения подготовленного противника, вооруженного автоматическим оружием. Прямо сейчас. Здесь, в двух кварталах – на гражданские объекты. Это не шутка и не учения, кадет Выбегов.
Сережа недоуменно уставился на руководителя кружка:
– Роман Дмитриевич, да что случилось-то? Какое нападение? Какой противник? Объясните наконец!
Ваня, восстановил дыхание:
– Сереж, тут, понимаешь, так, сразу, не объяснить. Лучше вот что скажи – ты нам веришь?
– Конечно. Могли бы и не спрашивать. Но…
– А если веришь – давай пока без всяких «но», хорошо? Дело вот в чем. Ромка… Роман Дмитриевич прав – мы ждем нападения. И времени у нас – час, не больше. Полиция не поможет – во-первых, они нас и слушать не станут, а во-вторых, просто не справятся – со своими «селедками» и револьверами. Отсюда вопрос – что делать?
– А мы-то что можем? – неуверенно произнес Сережа. – У нас старые винтовки без затворов – и все…
– Оружие есть у Яшки в конторе, – закричал пришедший наконец в себя Николка. – Пятнадцать ружей плюс револьверы! Не зря Иван туда, как хомяк, всю осень стволы таскал! Плюс – эдесь, на Гороховской, штуки три. И еще у Роман Дмитрича…
Ромка, взвизгнув молнией камуфлированной сумки, извлек оттуда автомат-коротышку. Со сдвоенным магазином, перетянутым синей лентой. Сережа немедленно припомнил, что уже видел такой – пневматический, стреляющий крошечными медными шариками. Ваня приносил его на занятие по стрельбе – «волчата» тогда вдоволь натешились с удивительным агрегатом.
Роман перевернул коротышку, и Сережа увидел, как в горловине магазина тускло блеснул остроконечный патрон. Нет, это стреляет не шариками…
– Стоп-стоп… вы что, все это серьезно? – Сережа никак не мог взять в толк, что происходит. – Винтовки? Револьверы? Вы что, собрались стрелять на улицах Москвы? Да вы хоть понимаете…
– Сереж, потом, а? – Иван схватил кадета за рукав. – Давай, прямо сейчас решай – либо ты с нами, либо переодевайся и вали в свой в корпус. Некогда сейчас спорить, пойми ты…
– К Фефелову пусть сгоняет, – предложил Роман. – Конечно, лучше бы мне, но некогда. Если телеграмма барона до него уже дошла – должен помочь. Вот пусть Серега их сюда и ведет…
– Так Николай Николаевич в курсе? – обрадовался Сережа. – Это другое дело.
– Другое, другое, – кивнул Иван. – Так ты давай, решай скорее, времени нет совсем.
– Господа… – раздался мальчишеский голос. – …А вы о нас случайно не забыли? В чем дело, может, расскажете?
Ваня недоуменно оглянулся. Он и правда забыл о «волчатах» – а те обступили их плотным кольцом. В глазах мальчишек ясно читались недоумение и тревога. Они слышали весь разговор – и теперь жаждали объяснений.
Отправить, что ли, всех по домам от греха? Вот прямо сейчас – скомандовать: «Занятия окончены, зал к приборке», – и все? И никаких тебе винтовок…
Кто там подал голос? Кувшинов. Бывший хулиган и упрямый нарушитель гимназической дисциплины; теперь – командир первого звена «разведчиков». Хороший стрелок, быстр, инициативен, прирожденный боец. Нет, этот никуда не уйдет.
Повисла напряженная тишина. Ваня понял, что все смотрят на него. Николка – привычно ждет единственно верного решения. Сережа – недоуменно, выжидающе. Ромка… он же десантник, военный, да и вообще он старше… почему я? Помнится, дядя Макар говорил, что Роман – отличный солдат, но никогда не станет большим командиром… ему удобнее и привычнее, когда кто-то примет решение, скомандует «фас», – а он бросится, запустит клыки в теплое, живое, пульсирующее… «Пес войны», как у Форсайта…
Остальные, «волчата» – смотрят. В глазах недоумение, переходящее в азарт. Они успели осознать только одно: командиры не шутят, сейчас случилось НЕЧТО, с чем не смогут справиться взрослые – с их полицией, конками, царскими вензелями на фасадах домов, дворниками и гимназической дисциплиной. А значит… что, зря нас учили?!
– Что ж, «волчата»… – Ваня откашлялся, стараясь скрыть накатившее волнение. – Раз уж все меня слышали… помните, как там в «Книге джунглей»? К нам – в наш с вами город! – пришла стая Рыжих Псов. Кроме нас, остановить их некому. – И он обвел взглядом мальчишек. – Мы принимаем бой!
Ну и дела! Оглянуться вокруг – прямо «Ленин в Октябре»… или еще какой революционный фильм. По залу носится народ с карабинами и револьверами, в углу мешки с амуницией, на столе – хищно уставился в окно пулемет. Ну пулемет – это так, фантазия, нет у нас пулемета, зато стол, как и полагается, застелен картами. Та, что с краю, придавлена револьвером – чтобы не сворачивалась в трубочку, – а посредине громоздятся самовар и недопитые стаканы с чаем.
Самовар взяли у гимназического сторожа – мы и раньше так поступали, оставаясь после тренировки пить чай прямо в зале. А карты позаимствовали в кабинете географии. Никол с Кувшиновым изложили географу наскоро сочиненную байку об изучении родного города, тот умилился и не отказал. И теперь мы втроем склонились над картой центра Москвы; вокруг «волчата» прилаживали на себя подсумки, ремни, патронташи, лязгали затворами. Пока вхолостую – патроны в картонных серых коробках сложены на скамейке, и возле них стоял на карауле чрезвычайно серьезный пацан с «лебелем». Остальные облизывались, глядя на это богатство издали, да подгоняли снаряжение. Стрелять умели все – недаром мы по два раза в неделю всей толпой катались на стрельбище Троицко-Сергиевского резервного батальона.
